17.04.2014

Как рождался «Президент Каменного острова» - 2

ПРОДОЛЖЕНИЕ. Начало - в очерке «Как рождался «Президент Каменного острова» - 1»

ГЕРОИ

За полгода, что «Президент Каменного острова» печатался в газете, читатели сроднились с его героями, и им очень хотелось верить, что все описанные события и персонажи реальны. Об этом они и спрашивали автора в своих письмах.

В «Пионерской правде» от 15 января 1965 года Вильям Козлов так ответил читателям:

«Вы спрашиваете меня, реальное ли лицо Президент? Нет, вымышленное. Но какие-то черты, данные мною Президенту, я взял у ребят, с которыми встречался на Ильятинском озере. И сейчас там живёт и учится Коля Гаврилов. Я даже фамилию его не изменил. Настоящий Коля Гаврилов, конечно, не совершал таких поступков, которые описаны в повести. Но выдуманный мною Коля Гаврилов и настоящий во многом похожи. И Федя Гриб, и Гарик, и Серёжа – это всё очень знакомые мне ребята. Когда-то я их встречал и запомнил. И когда стал работать над повестью, я сделал их своими героями. Должен сказать вам, что на все сто процентов писатель никогда не выдумывает героя. Обязательно похожих на него ребят он встречал в жизни».

Так что же, не было Президента? Может, отказаться от его поисков? Тем более, что каждый из читателей уже сам построил в своём воображении облик героев повести. Я, например, с детства был уверен, что Сорока – светлый блондин, а Гарик – жгучий брюнет, и только перечитав книгу в зрелом возрасте, обнаружил, что всё наоборот.

Ну, так как? Нет, позволим себе не поверить Вильяму Фёдоровичу.

В послесловии к роману «Ветер над домом твоим», 1983 г., стр. 574, Вильям Козлов пишет:

«Когда я работаю над повестью или романом, я вижу всех своих героев, слышу их голоса, иногда разговариваю с ними... Естественно, всё это происходит в моём воображении… Я только тогда могу управлять своими героями, когда вижу их и слышу, а до того они безжизненны».

Практически все герои его книг имели своих прототипов в жизни. Некоторые из писателей иногда публично посвящают свои книги кому-либо из близких им людей. Такое посвящение обычно напечатано на титульном листе книги. Вильям Козлов не пользовался этой традицией. Он просто делал знакомых ему людей героями своих книг. Его любимая бабушка Ефимья Андреевна и дед Андрей Иванович Абрамовы описаны им во множестве рассказов, повестей и романов. В рассказе «Пашкин самолёт» (1968) мальчишка Пашка ценой своей жизни спасает лётчика, которому Вильям Козлов дал имя Михаил Абрамов - имя своего дяди, которого очень любил и уважал. В повести "Едем на Вял-озеро" (1972) фигурирует двоюродная сестра Вильяма Козлова, Валентина Гавриловна, гидробиолог. А его трилогия «Андреевский кавалер» (1986-1988) это вообще семейная сага, в которой помимо придуманных героев фигурирует множество знакомых ему людей и вся его многочисленная семья от деда до правнуков под несколько изменёнными (а иногда и не изменёнными) именами. Конечно, не надо понимать это так, что он полностью «списывал» героев с прототипов. Автор наделял книжных героев более яркими чертами характера, ставил в более жёсткие жизненные ситуации и т.д. Но внешнее сходство предпочитал оставлять без изменений.

Итак, начнём, пожалуй, с самого лёгкого. Выше уже приводились слова Вильяма Козлова о том, что прототипом одного из героев «Президента Каменного острова» стал парнишка из Ильятинского детдома Коля Гаврилов, он даже имени его в повести не изменил. Что известно о нём?

Воспитанница детского дома начала 60-х Елена Всеволодовна Бахорина рассказала мне:

«А с Колькой Гавриловым мы были в одной группе у Веры Ивановны Филипповой. С Колей связано немало воспоминаний. Он ведь заикался, и кличка у него была Мартын. Пронырливый был парнишка, веселый, хорошо пел. Мы как-то не решались подходить к Вильяму Козлову, любовались со стороны его собакой Караем, который умел играть в футбол, а Колька постоянно крутился около него, ну вот и докрутился, что попал в повесть… Вильям подружился с ним, конечно, понимая, что мальчишке-сироте нужна была мужская поддержка… Интересно, где он сейчас?»

Вильяму Козлову в годы военного детства самому пришлось беспризорничать, скитаться по поездам и вокзалам. Поэтому к детдомовским ребятам он относился с сочувствием. С Колькой Гавриловым они познакомились давно. «Президент Каменного острова» - не первое произведение, где тот упоминается. Ещё в 1961 году Вильям Козлов написал рассказ «Шумят сосны» о мальчишке, геройски погибшем в партизанском отряде, и дал главному герою имя Коля Гаврилов. Колька выделялся среди детдомовских - был шустрее остальных. Не тушевался с незнакомыми взрослыми, подходил, заводил разговор, предлагал помочь поднести-погрузить. Правда, курил и сквернословил, старался выглядеть блатным. Но Вильям решил, почему бы не сделать его героем книжки? Вдруг это удержит его от кривой дорожки?

Вильям Козлов, Коля Гаврилов и Николай Бутрехин на Каменном острове

Ещё раз Колька Гаврилов мелькнёт в романе Вильяма Козлова «Когда боги глухи». Один из героев романа – Дмитрий Андреевич Абросимов (в его образе угадывается дядя Вильяма – Михаил Андреевич Абрамов) – уходит с партийной работы и становится директором детдома, который располагается в старинной усадьбе на берегу красивого озера... Там он и встречается с мальчишкой, прообразом которого стал Коля Гаврилов. Если в прежних произведениях книжного героя с живым прототипом объединяло только имя, то в романе наоборот - имя изменено, зато Генка Сизов, как зовут героя, - портрет настоящего Коли Гаврилова.

Вильям Козлов, «Когда боги глухи», 1987 г.:

«У скотного двора Дмитрий Андреевич столкнулся с плечистым пареньком в школьной форме, он сидел на отесанных бревнах и щурился от солнца. Увидев директора, выплюнул окурок, машинально рукой разогнал сизый дым у лица. Вскочил и вытянулся, будто солдат в строю, и незаметно ботинком прижал тлеющий окурок.

— Ого, сколько наловили! — заметил он.

Абросимов присел на бревна, кивнул ему: мол, присаживайся рядом. Лицо у паренька мрачное, пухлые губы сжаты, на директора не смотрит. У него выразительные большие глаза цвета озерной воды, волевой подбородок, выпуклые скулы, волосы каштановые, спускаются прямо на высокий загорелый лоб.

— Сентябрь, а солнышко, как летом, греет, — добродушно уронил Дмитрий Андреевич. — В такой денек одни дураки в классе сидят, верно, Гена?

Гена Сизов стрельнул в директора быстрым взглядом из-под черных бровей, разжал губы:

— Ни за что меня сегодня учительница с урока выперла.

— Так уж и ни за что?

— Кто-то притащил в класс ежа и выпустил на уроке… Она почему-то подумала на меня и вытурила! — Гена на этот раз прямо посмотрел директору в глаза: — Честное слово, Дмитрий Андреевич, я тут ни при чем!

— Кто же ежа принес?

— Сука буду, не я… — Мальчик осекся и покраснел.

— Не хочешь товарищей выдавать? Это правильно… Но ты ведь самый старший в классе, мог бы не допустить этой глупой выходки.

— Но почему она подумала на меня?

— Потому что ты третьего сентября курил на переменке, — стал перечислять Абросимов. — Восьмого положил на стол учительнице живого угря, засунутого в капроновый чулок…

— Зря она его не взяла, — улыбнулся Гена.

— Ты очень хорошо знаешь немецкий язык? — спросил Дмитрий Андреевич.

— Не люблю я его, — снова нахмурился мальчик.

— Послушай, Гена, ты обратил внимание: на нашем озере все чаще стали пошаливать браконьеры? — как к взрослому, обратился к нему Абросимов. — В загубине, где в озеро впадает ручей, в прошлую субботу выметали мелкоячеистые сети. Причем снимали их с рыбой в воскресенье на виду у всех. Когда я подплыл к ним, они преспокойно на моторке укатили в сторону турбазы.

— Дмитрий Андреевич, надо бы нам достать акваланг, — загорелись глаза у мальчика. — Тихонько подплываешь под водой к сетям, разрезаешь ножом — и вся рыба снова в озере!

— Можно и без акваланга бороться с браконьерами, — задумчиво произнес Дмитрий Андреевич. — Подводная маска и ласты тоже сгодились бы. Подберешь старшеклассников, разумеется, крепких, отчаянных ребят, и наведете тут порядок на озере. Они не только рыбу гребут, а и уток, гусей подстреливают. Помнишь, как нынешней весной палили из ружей в нерестующих щук? Озеро‑то это наше, нам его и охранять положено.

— И ксива, то есть документ, будет?

— Я потолкую с лесничим Алексеем Евдокимовичем Офицеровым — он и рыбоохраной ведает, — и оформим все по закону.

— Эх, нам бы моторку! — вздохнул Сизов. — На веслах за браконьерами не угонишься. И хотя бы вшивое ружьишко для острастки!

— Без ружья обойдемся, — сказал Абросимов. — Браконьер знает, что идет на незаконное дело, поэтому прослышат в округе, что у нас охрана на высоте, перестанут безобразничать, а рыба нам и самим к столу нужна, верно? Я договорюсь с рыбхозом, чтобы нам дали мальков судака, пеляди, карпа — мы разведем тут ценные породы рыб… Я слышал, что в старину владелец дворца, в котором вы живете, разводил в огороженных садках судаков, лещей, даже, говорят, запускал осетров.

— Капиталист? — уточнил Гена.

— Бери выше — сиятельный князь, — усмехнулся Абросимов.

— Наше озеро, а рыбу ловят посторонние… — начал, было, мальчик.

— Ладно бы ловили, как положено, они губят ее, выгребают подчистую. Дай им волю — все живое на озере погубят! До чего додумались! Подключаются к проводам высоковольтки и бьют бедную рыбу током!

— Двое, говорят, копыта откинули на Синем озере, — ввернул Гена.

— Ты с этим блатным жаргоном‑то кончай, Гена, — покачал головой Дмитрий Андреевич. - Культурный человек, почти отличник, а разговариваешь, как беспризорник…

— Я не нарочно… Сами словечки‑то срываются с языка.

— Ну, договорились? — поднялся с бревен Абросимов.

— О чем? — вскочил и мальчик.

— На днях приглашаем Офицерова, представителя из районной рыбинспекции и создаем Белозерское общество охраны природы. Ты будешь старшим. По рукам?

Гена протянул директору маленькую, но крепкую руку:

— Забили!

Сизов прибыл в детдом из колонии для несовершеннолетних, куда попал за мелкое воровство, родителей у него не было, убегал несколько раз из детдома, было подозрение у Абросимова, что он и тут долго не задержится. У ребят Гена Сизов пользовался непререкаемым авторитетом, возможно, и потому, что был самым сильным и скорым на расправу. Дмитрий Андреевич исподволь приглядывался к нему, не особенно придирался к блатным словечкам, которые прилипли за время беспризорничества к мальчику, просил и воспитателей быть с ним помягче. И Гена пока вроде и не помышлял о побеге, а теперь, если его энергию направить в полезное русло, может, выбросит эту мысль из головы. Вот только как его отучить от курения? Сам смолит, да и другие мальчики, глядя на него, балуются…

— Так я на тебя надеюсь, Гена, — улыбнулся Абросимов… — Дай‑ка мне папиросы.

— Что? — опешил Гена.

— Куда ты припрятал пачку и спички?

Мальчик нагнулся и достал из‑под бревна смятую пачку «Беломорканала» и коробок…

— Вот жизнь! — нарочито громко вздохнул мальчик. — Ни поговорить, как тебе хочется, ни покурить…

— Эх, Гена, Гена! — заметил Абросимов. — Курево‑то как раз и укорачивает нашу жизнь. — Он сунул пачку в карман и зашагал к дому, потом остановился и, не оборачиваясь, уронил: — Шагом марш в школу!..» (стр. 370-373).

««Газик» фыркнул и покатил по проселку к лесу, до асфальта отсюда километров десять. На поблескивающей наледью дороге разлились неглубокие лужи. Все, что солнце за день растопит, ночью мороз снова закутает в голубоватую броню льда. К стоявшему у калитки своего дома Дмитрию Андреевичу подбежал раскрасневшийся Генка Сизов.

— Уже уехал? — огорченно произнес он. — Эх, черт, опоздал!

— Чего тебе? — удивился Абросимов…

— Я хотел его попросить, чтобы нам дали казанку с мотором «Вихрь», — сказал Генка. — На моторке мы любого браконьера в два счета догоним.

— Почему ты думаешь, что он дал бы нам казанку? - улыбнулся Дмитрий Андреевич.

— Он же секретарь обкома? — удивленно округлил свои светлые глаза мальчишка. — Он все может.

— А я, выходит, ничего не могу?

— Достанете, Дмитрий Андреевич? — обрадовался Генка. — Наша плоскодонка — смех один. А на моторке — фьють! И ваши не пляшут!

— Будет у нас, Гена, моторка, — сказал Абросимов. — А эти словечки: «Ваши не пляшут» — ты позабудь. Скажи мне лучше: что ты про войну знаешь?

— Мы разбили фашистов, — не задумываясь ответил мальчик.

— Тут на болотине за Горелым бором, говорят, подбитый бомбардировщик в войну упал, — пояснил Абросимов. — Хорошо бы нам его оттуда вытащить, а, Сизов? Да разве мало кругом других военных трофеев? Выставим их для всеобщего обозрения.

— Я видел по телевизору, как вертолет переносил на другое место целый дом, — вспомнил Генка. — Надо наших шефов‑вертолетчиков попросить — они и помогут вытащить из болота…» (стр. 489-490).

Когда Колька Гаврилов подрос и покинул детдом, он несколько раз бывал в Ленинграде у писателя, но постоянно пытался подбить сына Юрку на какие-то скользкие дела. Видимо, как выразился Вильям Фёдорович, сказывалась «порченая» кровь, поэтому пришлось отвадить его от дома. Больше он ничего о нём не слышал.

Козлов любил говорить: «Моя биография – в моих книгах». Все книги Вильяма Козлова в большей или меньшей степени автобиографичны. Действительно, его повесть «Юрка Гусь» написана по мотивам событий его военного детства на станции Куженкино, «Я спешу за счастьем» - о его послевоенной юности в Великих Луках.

Вильям Козлов (послесловие к роману «Ветер над домом твоим», стр. 573):

«…Юные читатели часто меня спрашивают: не я ли сам герой той или иной своей книги? Особенно тех книг, где повествование ведётся от первого лица? На этот вопрос можно ответить двояко: и да, и нет. В каждой книге описаны события, которые происходили со мной или с моими знакомыми. Да иногда я и сам был участником тех или иных приключений, происходящих с моими героями. Но всё это не значит, что книга именно обо мне. Это книга о моём поколении. Конечно, в каждого героя, даже второстепенного, автор вкладывает частичку себя, так сказать, пропускает через своё сердце, но отнюдь не отождествляется с ним… В каждой книге есть реальные эпизоды и вымышленные, так же, как и персонажи. Писатель видит мир по-своему, населяет его героями, рождёнными воображением. А если герои его книги получились как живые, достоверные, то это и есть высшая удача литератора».

Не будет исключением и новая книга. В ней Вильям Козлов тоже будет участником приключений. Правда, главные герои повести - мальчишки, поэтому самому придётся отойти на второй план. Теперь он будет отцом, который решил провести лето со своими детьми и привёл их из Ленинграда в отчий дом на берегу озера, где жили его родители и родился он сам. Отец подростков в книге будет инженером, но, как и сам автор, возьмёт с собой в отпуск пишущую машинку, чтобы в ненастные дни выстукивать на ней книгу, которую он пишет – учебник. Сам автор одинок, только что расстался с женой. Глава семейства в книге тоже будет одинок, только жена его умерла…

Вильям Козлов («Президент Каменного острова»):

«Отец босиком, зеленые штаны закатаны до колен. Ноги у отца мускулистые и волосатые… Наш отец еще молодой. Высокий, широкоплечий, с загорелым лицом… Волосы у отца темно-русые, а глаза карие…»

Вильям Козлов на Каменном острове. 1970 г.

«Из дому вышел отец и присел рядом с нами. На коленях у него толстая книга. Это научная книга о твердых сплавах. Мой отец инженер-конструктор. Изобретатель. Проектирует станки и пишет технические книги. По этим книгам учатся студенты. Отец еще преподает в Станкостроительном институте. Он три года не отдыхал, все некогда было: то проект, то заграничная командировка, то лекции. А в этом году решил вместе с нами провести все лето… Только отдыхать отец все равно не будет. Зачем бы тогда он набрал столько книг? А портативную пишущую машинку зачем взял?»

Вильям Козлов на Каменном острове. 1973 г.

Героем повести под именем Дед станет и любимый пёс Карай. И даже собственная пепельная «Волга».

Вильям Козлов («Президент Каменного острова»):

«Позади нарастает гул – машина… Послышался тягучий скрип тормозов… Это была «Волга». Пепельная… На кузове металлический багажник. Кроме уложенных в брезентовый чехол удочек, там ничего нет…»

«Отец свистнул: из-за кустов вымахнул Дед и подбежал к машине. «Волга» не произвела на него никакого впечатления. Обнюхав колесо, он небрежно поднял заднюю ногу… Дед исключительно толковый пес. Дедом прозвали его из-за бороды и седины. Вообще-то он еще молодой. Три года ему. А седым он родился. Квадратный, голова кирпичом, борода рыжая… Он породистый пес, эрдельтерьер. Хвост у него обрубленный, глаза темно-карие и очень умные. Всякий, кто увидит Деда, не может остаться равнодушным. Одни говорят: «Какой красавец!» Другие: «Где такое страшилище откопали?» Дед добродушный пес: его не тронь – он никогда не заворчит первым. Но его все боятся. Такой уж вид у него внушительный…»

Вильям Козлов с Караем в Куженкино. 1965 г.

«...На кузове металлический багажник. Кроме уложенных в брезентовый чехол удочек, там ничего нет…»

Их старый дом на берегу будет похож на дом лесника на Каменном ручье - единственный на всём озере, не считая каменной старинной усадьбы, где теперь детдом. Только стоять он будет не в дальнем конце озера, а в центре событий - напротив острова и детского дома. Озеро оставим Островитинским, а деревню Ильятино переименуем в Островитино.

Вильям Козлов («Президент Каменного острова»):

«Мы сидим на крыльце и молчим. Любуемся природой… От нашего дома до озера шагов пятьдесят... В озере, словно скала, возвышается остров… За островом на дальнем берегу прячется за кустами деревня Островитино. С нашего берега ее не видно. Зато виден белый двухэтажный дом. Дом стоит на холме у самого озера, а дальше начинается сосновый бор. Здесь островитинский детский дом. Сейчас он называется школа-интернат. Там круглый год живут мальчишки и девчонки. Они сюда приехали из разных мест. У многих нет родителей… Озеро, его называют Островитинское, тянется на двадцать километров. В том месте, где оно выходит к дому лесника, озеро почему-то называют Каменный Ручей. Озеро то сужается, то разливается так широко, что берегов не видно. Оно продолговатое, с тихими заводями и излучинами. С островками и островами. В узком месте торчат черные сваи. Когда-то был мост, а теперь там щуки да окуни гуляют. На плесе небольшие островки из кувшинок и водорослей. Белые лилии блестят на солнце как снежные комки. Долго можно любоваться озером – и никогда не надоедает…»

Кто-то из ильятинских старожилов рассказал, что остров зовут Никифоров. Нет, это не романтично. Вот Каменный ручей звучит красиво, дадим и острову имя Каменный. Эх, если б знать историю усадьбы, - можно было связать сегодняшние события с её прошлым. Но о ней никто ничего не знает, поэтому она будет просто усадьбой помещика Пупышева, сбежавшего после революции за границу.

Вильям Козлов («Президент Каменного острова»):

«– Давно это было. Знаешь, когда? Ну, когда красные и беляки воевали. В гражданскую… Так вот, где теперь наш интернат, раньше жил помещик. У него фамилия смешная: Пупышев. Потом он удрал куда-то. Испугался революции. А в гражданскую помещичий дом занял белогвардейский штаб…

Как-то беляки захватили в плен тридцать красноармейцев. Посадили их в лодки и переправили на остров, на этот самый... Да, так вот на этом острове они каждый день пытали людей. Хотели узнать у красных разные военные секреты. А те молчали… Один остров все видел и слышал. Потому люди и прозвали его Каменным…»

А что же дети? В 1960 году вышла первая книжка рассказов Вильяма Козлова о пятикласснике Валерке «Валерка-председатель». В героях книжки легко угадывались младшие братья Вильяма – Валерка и Генка.

Юра, Валерка и Генка Козловы. 1959 г.

Не пора ли сделать такой же подарок и своему десятилетнему сыну Юрке? Вильям не раз привозил его в Куженкино, брал и на остров. Парень растёт толковый. Пускай в повести он будет пятиклассником Серёжей, философски наблюдающим за происходящим. От его лица и будет вестись повествование.

Сын Вильяма Козлова Юра - прототип Сергея в повести "Президент Каменного острова"

Вильям Козлов учит сына Юрия привязывать крючок к удочке. Каменный остров, 1973 г.

Но не забудем и Валерку. Валерке 16 лет, как раз столько, сколько героям повести. Ершистый паренёк, но вполне самостоятельный. Любит рыбалку. Как и все мальчишки, тянется к машине, то и дело клянчит порулить. Как-то по пути из Куженкино на Островитинское озеро опять упросил дать ему руль. Через километр нагнали семью, шагавшую пешком. В машине было свободно, и Вильям предложил подкинуть их до Ильятино. Надо было видеть, какими глазами чужой мальчишка смотрел на Валерку, сидящего за рулём «Волги»! Этот эпизод обязательно нужно включить в повесть. Итак, решено, в повести Валерка будет Гариком.

Вильям Козлов («Президент Каменного острова»):

«Машина остановилась впереди нас, и я крякнул от зависти. За рулем сидел мальчишка в черной рубашке. А рядом с ним широкоплечий мужчина… Мальчишке было лет шестнадцать-семнадцать. Он небрежно положил руку на кремовый руль с золотым оленем посередине и ждал, когда мы подойдем...»

«Волосы у мальчишки светлые, вьющиеся. Гарику шестнадцать лет. Он перешел в девятый класс… Гарик незаметно взбил пальцами свой вьющийся светлый хохол, посмотрел на Аленку… Гарик светловолосый, большеглазый. У него правильное лицо, белые ровные зубы. Когда Гарик смеется, он очень симпатичный. И когда не смеется – симпатичный. Гарик имеет привычку пальцами ерошить свой вьющийся хохолок…»

Брат Вильяма Козлова Валерка - прототип Гарика в повести "Президент Каменного острова"

А кто же будет главным героем? Вожак островитян должен быть таким, кого остальные мальчишки уважают и кому беспрекословно подчиняются. Самый сильный и смелый, отлично плавает и дерётся, водит машину, трактор и комбайн, разбирается в радиотехнике.

Вильям Козлов («Президент Каменного острова»):

«– А этот Президент, – спросил Гарик, – кто он такой?

– Из интерната, – ответил Федя. – Не нашенский. Без матки и батьки слонялся. Беспризорник. А потом сюда привезли. Два раза убегал, но прижился на нашу голову. После директора самый тут главный. Над интернатскими верховодит. И наших, островитинских, кое-кого переманил. У них там на острове дом, сами построили. Ну и все лето живут в нем. Другие по домам разъезжаются, а у Президента нет дома, вот тут и околачивается со своими дружками. Они его слушаются, как бога. Поглядеть – одна умора, что они творят! За три версты бревна куда-то таскают. Тяжеленные! А что на острове делают – никто не знает. Мы пытали у своих – как воды в рот набрали. Может, ракету какую изобретают?.. Нашим мужикам насолил. Двоим ножом сети порезал и всю рыбу выпустил. Осенью дело было. Не поленился, паразит, нырнул в холодную воду и порезал сеть... Ну, мужики и осерчали. Хотели поймать да поучить маленько, а он ушел. Есть у них потайной ход, да разве найдешь? Охраняют, наверное...»

Есть подходящая кандидатура – Генка. Правда, он постарше, уже перешёл на третий курс института, но в повести сделаем его ровесником Гарика. Генка всегда был заводилой на улице - что в Луках, что в Куженкино. Высокий, крепкий, в драке никогда не отступит, не побежит. Матери то и дело приходилось зашивать его рубашки. Недавно купил в спортивном на Невском ласты и маску с трубкой, теперь из воды не вылезает. Но видимость в воде на Островито всего метр-полтора, не то, что на море. Хотя Валерка с Генкой и родные братья, но у Валерки волосы светлые, вьющиеся, а у Генки - тёмные, ёжиком.

Вильям Козлов («Президент Каменного острова»):

«Я взглянул на Президента… Высокий, плечи широкие. Лицо загорелое, темно-русые волосы торчали в разные стороны… Из рубахи выпирали широкие плечи. На крепкой загорелой шее – крупная голова… Сорока волосы вообще не причесывает. Они у него короткие и растут прямо. Черные, наверное, у него волосы. А сейчас на солнце выгорели. Скулы широкие, почерневшие, глаза пристальные, серые… Над переносицей две продольные морщины. Они делают Сороку старше… Грудь у него широкая и кулаки крепкие. Когда Сорока улыбается, лицо его становится мягким, глаза лучистыми, а сам – такой симпатичный. Но Президент редко улыбается».

Брат Вильяма Козлова Генка - прототип Сороки в повести "Президент Каменного острова"

Кстати, а какое имя дать главному герою? В этот момент внимание Вильяма привлекла яркая черно-белая птица, летящая над озером по волнистой траектории в такт взмахам своих крыльев, - сорока. Много в здешних местах этих красивых птиц. А пускай главного героя так и зовут – Сорока! Но кто он будет для своих верных соратников? Командир? Комиссар? Капитан? А кем там Фидель Кастро у себя на Острове Свободы? Премьер-министр? Первый секретарь? Нет, это всё не то. А если Президент? Правда, у большинства советских людей это слово ассоциируется с главой США Джоном Кеннеди, но ведь не ругательное же оно? Иначе не выбирали бы на каждой партийной конференции в её президиум лучших, и не было бы Президиума Верховного Совета СССР? Итак, Президент Каменного острова. Пускай так и будет. А заодно это и будет названием книги.

Вильям Козлов («Президент Каменного острова»):

«– У вас есть потайной ход, – сказал я. – Или с острова прыгаете? Вниз головкой?

– Ушлый... – усмехнулся Коля. – Чего меня пытаешь? У Сороки спроси...

– Он у вас за главного?

– Президент, – сказал Коля.

– Хорошо, что еще не король...

– Не такой президент, который у американцев и у других капиталистов, а наш... Сорока скажет – закон. Все будет сделано. Его все слушаются…»

Зашуршала осока, ткнулся в берег нос лодки. Это Николай Бутрехин вернулся на остров, - плавал побросать спиннинг на вечерней зорьке. Выкинул на траву пару неплохих щучек. А как же он, старый друг? Найдём и ему место в повести.

Вильям Козлов («Президент Каменного острова»):

«– Кто в лесу книжки читает? – стал разговаривать с Аленкой Коля… – Книжки и в городе можно читать, а тут природа. Я бы на твоем месте весь день ходил по лесу. Сколько тут земляники! Где еще такой бор найдешь? А озеро? Когда сюда из города приезжают, так им не до книжек. Тут знаменитый артист с месяц жил. Фамилию забыл... Его часто по радио передают. Он стихи читает, а здесь все время пел. Умываться идет – поет. В лес идет – поет. Громко так. На охоту идет – поет. Он ни разу никого не застрелил. А все одно был веселый. Сумка пустая, а поет. Эти... серенады из разных опер... «О дайте, дайте мне свободу...» Как же его фамилия? Трудная какая-то. Уехал, когда дожди зарядили. У нас, бывает, как зарядит, так на неделю. Вот начнутся дожди – и читай...»

Вильям Козлов и Николай Бутрехин на Каменном острове. 1973 г.

Но что же, в повести фигурируют одни мальчишки? Нужно разбавить эту компанию хотя бы одной девчонкой. Поэтому у Серёжи будет сестра. Назовём её Алёнкой, красивое имя. Так зовут дочь Николая Бутрехина.

Дочь Николая Бутрехина Алёнка, давшая имя героине повести "Президент Каменного острова"

Правда, ей ещё всего пять лет. Поэтому прототипом Алёнки в повести будет другая девчонка.

Вильям Козлов («Президент Каменного острова»):

«Все мальчишки из нашего дома хотели дружить с Аленкой. Я слышал, как старшеклассники говорили, что Аленка очень хорошенькая. Она блондинка, а глаза черные… Аленка стояла на днище перевернутой лодки, покачиваясь на носках. На ней узкие брюки на «молнии», голубая рубашка с засученными рукавами. В пышных волосах с золотым отливом застряли зеленые сосновые иголки. Глаза у Аленки большие, темно-коричневые. Когда она опускает ресницы, на щеках тень. Все говорят, что Аленка красивая, а я не замечаю. Обыкновенная. Глаза, ресницы, стройная фигура и острый язык. Гибкая и стройная Аленка потому, что уже пятый год занимается в балетной студии… Она сидит на корме и смотрит на остров. Золотистая копна волос перехвачена голубой лентой».

Алексей Матвеев

Окончание следует

← Назад

Клуб «Президент Каменного острова»

сделано в Logic Systems

Книга:
Имя:
Адрес:
Контактный e-mail или телефон: